Ссылки. кстати очень интересные

В связи с этим, как сказал один брат, Одно дело молиться за Мир Божий для Израиля. то есть за их покаяние в своих грехах, то есть за покаяние их в первую очередь перед Богом-Сыном Иисусом Христом и всеми Святыми, кому они принесли зло, а также за всё зло, сделанное ими в жизни других людей и за их непосредственные усилия по построению царства антихриста в мире (ротшильды, главные масоны-евреи).

Другое дело молиться за мир для Изриаиля, как за безопасность для него, тем самым участвуя в "злых делах его", подобных этим http://3rm.info/index.php?newsid=32452 (сионизм и фашизм нападают на рассвете. Бомбардировка израильской авиацией Сирии) или этих http://3rm.info/index.php?newsid=12962 (Знаменитая речь раввина Эммануила Рабиновича, 1952 г.)

Ссылки. кстати очень интересные

 

Высказывания Владимира Жаботинского:

 

О «евреях и русской литературе» (Жаботинский) Дата создания: 1908 год. Источник: Газета «Хроники Иерусалима»

 

 И раз это личное настроение, то хочу вам указать еще одну его деталь: нашу окаменелую, сгущенную, холодно бетонную решимость удержаться на посту, откуда сбежали другие, и служить еврейскому делу чем удастся, головой и руками и зубами, правдой и неправдой, честью и местью, во что бы то ни стало. Вы ушли к богатому соседу — мы повернем спину его красоте и ласке: вы поклонились его ценностям и оставили в запустении нашу каплицу — мы стиснем зубы и крикнем всему миру в лицо из глубины нашего сердца, что один малыш, болтающий по-древнееврейски. нам дороже всего того, чем живут ваши хозяева от Ахена до Москвы. Мы преувеличиваем свою ненависть, чтобы она помогала нашей любви, мы натянем струны до последнего предела, потому что нас мало и нам надо работать каждому за десятерых, потому что вы сбежали и за вами еще другие сбегут по той же дороге. Надо же кому-нибудь оставаться. Когда на той стороне вы как-нибудь вспомните о покинутом родном переулке и на минуту, может быть, слабая боль пройдет по вашему сердцу. — не беспокойтесь и не огорчайтесь, великодушные братья: если не надорвемся, мы постараемся отработать и за вас.

 

Возникает вопрос: "о каком еврейском деле идёт речь?"

 

Речь в обществе распространения просвещения между евреями в Одессе (Жаботинский) Дата создания: 1910 год. Источник: Газета «Хроники Иерусалима»

 

С евреями в России повторилось то же самое. Когда изменившиеся условия жизни вызвали распад патриархального гетто и детям его пришлось вмешаться. волей-неволей, в окружающую сутолоку, им прежде всего необходимо было овладеть тем орудием борьбы за существование, которое называется современной культурой. Это естественным образом заставило нарождавшуюся еврейскую интеллигенцию с жадностью наброситься на языки окружающей среды. При этом ею руководило далеко не стремление порвать с еврейством, а напротив — в основе тогдашнего «ассимиляционного» течения лежали ясные и определенные побуждения национального интереса. Яркий памятник того настроения нарисован Левандой в романе «Горячее время». Герой этого романа — «просветитель», действующий в Вильне, в эпоху непосредственно перед 1863 годом, когда на Литве начиналась борьба, двух культур — русской и польской. Свой выбор он останавливает на первой. не из внутренних симпатий (обе ему чужды), а из холодного расчета: этот шаг, по его мнению, более соответствует интересам еврейства, как третьей нации, очутившейся между двух станов. Правильно ли решил герой Леванды этот вопрос или нет — дело не в том; но важно установить, что ассимиляция в ту эпоху была и объективно, и в глазах ее деятелей не отречением от еврейского народа, а напротив — первым шагом еврейской национальной самодеятельности, первой ступенью к обновлению и возрождению нации.

 

Каое отношение этот человек мог иметь к формированию общественного мнения через журналистику в масштабах России, или это явная ссылка на засилье евреев в Российской журналистике того времени? То есть налицо действие Протоколов сионских мудрецов.

 

Старая правда кончает застоем; парадокс будит от застоя; пробуждение приводит к новой правде. Это роль парадокса. Он не есть истина, но в свои моменты он важнее и полезнее истины.

 

Вспомните Боккаччо. Его «Декамерон» — резкий и крайний парадокс. Смысл этой книги:

 

— Да здравствует веселый грех!

 

И во славу этого девиза Боккаччо нередко возвышается до какого-то апофеоза распутства. Неужели же он «прав»? Неужели нравственная чистота есть предрассудок, ни на чем не основанный, а не требование, вытекающее из самых фундаментов природы?

 

Нет, Боккаччо не «прав»; его парадокс — не истина; истина — в нравственной чистоте. Но эта нравственная чистота к тому времени выродилась в одностороннюю догму умерщвления плоти и греховности всякого живого наслаждения, выродилась в орудие и лицемерный девиз всех тогдашних гасителей света. И Бокаччо, вступая с ними в борьбу, должен был, прежде всего, подорвать уважение к их истине — и для этого ему необходимо пришлось прибегнуть к парадоксу, к этой яркой форме антитезиса, и провозгласитьevvivaвеселому разврату.

 

Парадокс Боккаччо не был истиной, но в свой момент он оказался полезнее истины, которая устарела, выродилась и тормозила…

 

Нечего бояться парадоксов, нечего бояться противоречий и разномыслия; только застой опасен, всякая же искренняя работа принесет в конце концов плоды благие.

 

Искренность — вот единственный критерий для новой журналистики, единственный мыслимый в наше время паспорт для идеи. Помимо требования искренности, никакая регламентация, никакая шлифовка под «направление», никакое «равнение направо» не должно будет применяться к талантливой мысли.

 

Только в одном отношении такое «равнение» не может не быть желательно: в практическом, то есть лишь постольку, поскольку орган печати является выразителем практических стремлений — не «кораном», а «поваренной книгой».

 

Да, но есть ли необходимость хлопотать и беспокоиться об этом? Вспомните, что вся лихорадочная смена «веяний» последних лет прошумела резкими разногласиями только в теоретических сферах, но в практическом отношении не принесла ни одного неокрепостника, ни одного апологета намордников. Старые еще живы и здоровы, но новые не нарождаются. Ибо, очевидно, почва уже их не родит — эта почва, на три сажени в глубину под ними успевшая пропитаться жаждой прогресса.

 

Будем ждать без опасений прихода этой новой журналистики. Она сделает соседями позитивиста и кантианца, реалиста и декадента, неомистика и позитивиста, но плодотворное теоретическое разномыслие не помешает им быть стойкими и единодушными ратоборцами прогресса.

 

То есть новая правда: долой нравственность и стремление к Святости, остаётся одна псевдоискренность подобно "искренним" выступлениям современных содомитов.

В связи с этим, как сказал один брат, Одно дело молиться за Мир Божий для Израиля. то есть за их покаяние в своих грехах, то есть за покаяние их в первую очередь перед Богом-Сыном Иисусом Христом и всеми Святыми, кому они принесли зло, а также за всё зло, сделанное ими в жизни других людей и за их непосредственные усилия по построению царства антихриста в мире (ротшильды, главные масоны-евреи).

Другое дело молиться за мир для Изриаиля, как за безопасность для него, тем самым участвуя в "злых делах его", подобных этим http://3rm.info/index.php?newsid=32452 (сионизм и фашизм нападают на рассвете. Бомбардировка израильской авиацией Сирии) или этих http://3rm.info/index.php?newsid=12962 (Знаменитая речь раввина Эммануила Рабиновича, 1952 г.)

ссылки. кстати очень интересные

 

Высказывания Владимира Жаботинского:

 

О «евреях и русской литературе» (Жаботинский) Дата создания: 1908 год. Источник: Газета «Хроники Иерусалима»

 

 И раз это личное настроение, то хочу вам указать еще одну его деталь: нашу окаменелую, сгущенную, холодно бетонную решимость удержаться на посту, откуда сбежали другие, и служить еврейскому делу чем удастся, головой и руками и зубами, правдой и неправдой, честью и местью, во что бы то ни стало. Вы ушли к богатому соседу — мы повернем спину его красоте и ласке: вы поклонились его ценностям и оставили в запустении нашу каплицу — мы стиснем зубы и крикнем всему миру в лицо из глубины нашего сердца, что один малыш, болтающий по-древнееврейски. нам дороже всего того, чем живут ваши хозяева от Ахена до Москвы. Мы преувеличиваем свою ненависть, чтобы она помогала нашей любви, мы натянем струны до последнего предела, потому что нас мало и нам надо работать каждому за десятерых, потому что вы сбежали и за вами еще другие сбегут по той же дороге. Надо же кому-нибудь оставаться. Когда на той стороне вы как-нибудь вспомните о покинутом родном переулке и на минуту, может быть, слабая боль пройдет по вашему сердцу. — не беспокойтесь и не огорчайтесь, великодушные братья: если не надорвемся, мы постараемся отработать и за вас.

 

Возникает вопрос: "о каком еврейском деле идёт речь?"

 

Речь в обществе распространения просвещения между евреями в Одессе (Жаботинский) Дата создания: 1910 год. Источник: Газета «Хроники Иерусалима»

 

С евреями в России повторилось то же самое. Когда изменившиеся условия жизни вызвали распад патриархального гетто и детям его пришлось вмешаться. волей-неволей, в окружающую сутолоку, им прежде всего необходимо было овладеть тем орудием борьбы за существование, которое называется современной культурой. Это естественным образом заставило нарождавшуюся еврейскую интеллигенцию с жадностью наброситься на языки окружающей среды. При этом ею руководило далеко не стремление порвать с еврейством, а напротив — в основе тогдашнего «ассимиляционного» течения лежали ясные и определенные побуждения национального интереса. Яркий памятник того настроения нарисован Левандой в романе «Горячее время». Герой этого романа — «просветитель», действующий в Вильне, в эпоху непосредственно перед 1863 годом, когда на Литве начиналась борьба, двух культур — русской и польской. Свой выбор он останавливает на первой. не из внутренних симпатий (обе ему чужды), а из холодного расчета: этот шаг, по его мнению, более соответствует интересам еврейства, как третьей нации, очутившейся между двух станов. Правильно ли решил герой Леванды этот вопрос или нет — дело не в том; но важно установить, что ассимиляция в ту эпоху была и объективно, и в глазах ее деятелей не отречением от еврейского народа, а напротив — первым шагом еврейской национальной самодеятельности, первой ступенью к обновлению и возрождению нации.