Грех: нарушение Завета с Богом

1. В наших дальнейших размышлениях данного цикла катехизических бесед мы постоянно будем созерцать нашим мысленным взором истину о первородном грехе, и в то же время попытаемся взглянуть на реальность греха в общем измерении человеческой истории, опыт которой подтверждает мысль, выраженную в Откровении, - грех постоянно присутствует в истории человека, постоянно дает о себе знать. Однако с точки зрения человеческого познания грех понимается как нравственное зло, которым наиболее полно и всесторонне занимается этика (философия нравственности). В то же время проблему греха рассматривают и другие, более описательные по своему характеру антропологические науки, такие как психология и социология. Одно является бесспорным: нравственное зло (точно так же, как и добро) относится к духовному опыту человека, и потому с ним соприкасаются все те области познания, которые обращаются к этому опыту.

2. Следует, однако, отметить, что вне Откровения мы не в состоянии ни полностью определить саму суть греха (как морального зла), ни выразить ее. Только на основе обновленного верой отношения к Богу становится понятной сама реальность греха. В контексте этого отношения мы стараемся наше понимание развить и углубить.

Что же касается Откровения, и прежде всего Священного Писания, то заключенную в нем истину о грехе необходимо рассматривать от «начала». Поскольку каждый «актуальный» грех, совершающийся в жизни человека, становится более понятным в соотнесении с этим «началом», то есть с грехом первого человека. Здесь речь идет не только о том, что в Декрете Тридентского Собора названо «ростками греха» (fomes peccati) и что, будучи следствием первородного греха, образует в человеке основу и причину личных грехов. Мы говорим также о том «первом грехе», ставшем в какой-то мере «моделью» всякого греха, который на протяжении всей истории совершает каждый человек как свой личный грех. «Первый грех» сам по себе тоже был личным грехом, но его отдельные «структурные элементы» отражены в каждом последующем грехе человека.

3. «Поставленный Богом в состояние праведности, человек, однако, по обольщению лукавого, злоупотребил свободой с самого начала истории, противопоставил себя Богу, желая достигнуть своей цели вне Бога» (РН 13). Так в Конституции II Ватиканского Собора говорится о грехе прародителей, совершенном в состоянии первоначальной праведности. И в каждом грехе, который совершается конкретным человеком на протяжении истории - в состоянии наследственной греховности, - обнаруживаем те же следы первого греха. В каждом грехе - личном акте человека - заключено строго определенное «злоупотребление свободой» или, иначе говоря: неправильное пользование свободой, свободной волей. Человек как сотворенное существо злоупотребляет своей свободной волей, когда использует ее вопреки воле Своего Творца, когда своим поведением «противится Богу», когда пытается «достигнуть своей цели вне Бога».

4. В каждом грехе человека повторяются те же важные элементы, которые - в свете Откровенной истины о Боге и человеке - с самого начала были определены как нравственное зло. Но проявляются они с иной степенью интенсивности, чем это было в момент первого грехопадения, совершенного в состоянии первоначальной праведности. Личные грехи, совершаемые после первородного греха, как бы уже в самом начале обусловлены состоянием наследственной греховности («ростки греха»). Однако наследственная греховность не лишает человека свободы воли - и поэтому в каждом «актуальном» (личном) грехе можно выявить действительное злоупотребление своей свободой, совершенное человеком вопреки воле Бога. Как известно, степень этого злоупотребления может быть различной, поэтому следует различать и степень вины человека, совершающего грех. Принимая это во внимание, следует к актуальным грехам подходить с разными мерками, определяя степень содержащегося в них зла. Отсюда и разница между тяжким и повседневным грехом. Если тяжкий грех одновременно является и «смертным» грехом, то это потому, что он фактически лишает человека освящающей благодати.

5. Св. апостол Павел, говоря о грехе Адама, определяет его как «непослушание» (ср.: Рим 5, 19). Это определение относится per analogiam к каждому актуальному греху, совершенному человеком. Согрешив, человек преступает заповеди Божий, то есть он «непослушен» Богу как Высшему Законодателю. В то же время это непослушание человека означает - в свете Откровения, - расторжение Завета с Богом. Бог, каким мы Его знаем из Откровения, - это все-таки Бог Завета, и именно как Бог Завета Он является Законодателем, ибо Свой Закон Он включает в суть Завета с человеком, делает этот Закон основным условием Завета.

6. Так произошло уже с первоначальным Заветом, о котором мы читаем в Книге Бытие (Быт 2-3); он был расторгнут «в начале». Особенно выразительны взаимоотношения Бога и Израиля во времена Моисея. В Завете, заключенном с Избранным Народом у горы Синай (ср.: Исх 24, 3-8), были даны Заповеди Божий - Дека-лог (ср.: Исх 20; Втор 5). Заповеди эти являются основными и нерушимыми принципами поведения каждого человека по отношению к Богу и к тварному миру, прежде всего - по отношению к другим людям.

7. Согласно наставлению св. апостола Павла, изложенному в Послании к Римлянам, эти основные и нерушимые принципы поведения человека, раскрытые в Синайском Завете, записаны «в сердце» каждого человека. Апостол пишет: «Ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую» (Рим 2, 14-15).

Итак, нравственный миропорядок был основан Богом не только на Законе, явленном в рамках Завета, но и на Законе, «написанном» - вне Откровения и Завета - «в сердцах», как бы в самой разумной природе человека. Это убедительно разъясняет св. Фома Аквинский, говоря о lex naturae (ср.: I-II, q. 91, а. 2; q. 94, аа. 5-6). Соблюдение этого Закона обуславливает положительную оценку человеческих поступков, делает эти поступки благими. Нарушение же Закона, «написанного в сердцах», то есть в самой разумной природе человека, приводит к тому, что поступки эти определяются как безнравственные. Они безнравственны, потому что противоречат объективному порядку человеческой природы и мира, а тем самым - Богу-Творцу. Таким образом, и в этом состоянии нравственной осознанности, определяемой принципами естественного права, безнравственный поступок является грехом.

8. В свете Закона, явленного в Откровении, характер греха проступает еще более отчетливо. В таком случае человек осознает, что он нарушает Закон, четко и определенно установленный Богом. Он осознает свое противление воле Бога, и в этом смысле - «непослушание». Речь идет о непослушании не какому-то абстрактному принципу поведения, а принципу, утвержденному «личным» авторитетом Бога, - принципу, в котором выражается Его Премудрость и Провидение. Вся совокупность нравственного закона продиктована заботой Бога об истинном благе тварного мира, и в особенности о благе человека. Именно это благо Бог заложил в основу Завета, заключенного с человеком: и того первого Завета - с Адамом; и Синайского Завета, заключенного при посредничестве Моисея; и, наконец, - последнего Завета, явленного Иисусом Христом и скрепленного Кровью Его Искупления (ср.: Мк 14, 24; Мф 26, 28; 1 Кор 11, 25; Лк 22, 20).

9. На фоне всего этого грех как «непослушание» Закону более всего воспринимается как «непослушание» Самому Богу: Богу-Законодателю и в то же время Богу - любящему Отцу. Это находит глубокое выражение в Ветхом Завете (ср.: Ос 11, 1-7), но еще полнее выражено в притче о блудном сыне (ср.: Лк 15, 18-19. 21). Во всяком случае непослушание Богу, то есть выступление против Его созидательной и спасительной воли, а значит, стремление человека»достигнуть своей цели вне Бога» (РН 13) является «злоупотреблением свободой» (ср.: там же).

10. Говоря накануне Своего Крестного Пути о том, что Святой Дух должен «обличить мир о грехе», Христос объясняет суть этого греха словами «не веруют в Меня» (ср.: Ин 16, 8-9). Это «неверие» является как бы первой и основной формой греха, совершенного человеком по отношению к Богу Завета. Эта форма противления проявилась уже в первородном грехе, о чем мы узнаём из третьей главы Книги Бытие, и о ней говорится прежде всего в Синайском Завете: «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства. Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» (Исх 20, 2-3). На эту же форму греха указывают слова Иисуса Христа, сказанные на Тайной Вечере, и весь Новый Завет.

11. «Маловерие» и отсутствие доверия к Богу, Который раскрылся как Творец, Отец и Спаситель, указывают на то, что человек, согрешив, не только нарушает заповедь (Закон), но и действительно «противопоставляет» себя Самому Богу, «желая достигнуть своей цели вне Бога» (РН 13). Таким образом, в корне каждого актуального греха мы можем обнаружить, хотя и далекий, но вполне реальный отзвук тех слов, что стали основой первого греха. Это слова искусителя, в которых непослушание Богу изображалось как путь к тому, чтобы быть как Бог и как Бог «знать добро и зло».

Итак, и в актуальном грехе, особенно если это тяжкий (смертный) грех, человек также противопоставляет себя Богу, он предпочитает тварное вопреки воле Творца. Человек отвергает любовь Отца подобно блудному сыну в начале его бессмысленных скитаний. В какой-то мере каждый грех человека выражает эту mysterium iniquitatis - «тайну беззакония» (2 Фее 2, 7), выраженную св. Августином в словах: amor sui usque ad contemptum Dei - «себялюбие, доходящее до пренебрежения к Богу» («О Граде Божием», XIV, 28: PL 41, 436).

(29. 10. 1986)

ГРЕХ ЧЕЛОВЕКА И «ГРЕХ МИРА»

1. В настоящем цикле катехизических наставлений мы размышляем над истиной о грехе. В центре наших размышлений - понятие «актуальный [личный] грех». Однако мы постоянно соотносим его с первородным грехом, последствия которого сказываются на каждом потомке Адама. Отсюда и определение греха - «первородный». Из-за первородного греха все люди находятся в состоянии наследственной греховности, и если они не пребывают в общении с благодатью, пожертвованной Богом человечеству через Искупление Иисуса Христа, то легко встают на путь личных грехов.

В Конституции II Ватиканского Собора так сказано об этом: «вся человеческая жизнь - и индивидуальная, и коллективная - проявляется как трагическая борьба между добром и злом, между светом и тьмою. Более того, человек видит, что собственными силами он неспособен действенно побороть нападения зла... Но Сам Господь пришел, чтобы освободить и укрепить человека, обновляя его изнутри» (РН 13). Только в таком контексте напряженности и конфликтов, свойственных падшей человеческой природе, следует размышлять над проблемой личного греха.

2. Актуальный грех имеет глубоко личный и по сути личностный характер, ибо это всегда определенный личный поступок, который, не согласуясь с нравственным законом, противоречит воле Божией. Священное Писание помогает нам понять, к чему приводит такой поступок и что он несет с собой. Уже в Ветхом Завета при определении греха применяются разные выражения, указывающие на разные моменты и стороны той реальности, которой в свете Божественного Откровения является грех. Так, иногда он просто называется «злом» (ra'): тот, кто грешит, «делает зло пред очами Господа» (ср.: Втор 31, 29). Отсюда грешники, называемые также безбожниками (rasa'), это те, - кто «забывает Бога» (ср.: Пс 9, 18), кто говорит: «не хотим мы знать путей твоих» (Иов 21, 14), у кого «нет страха Божия» (Пс 36 [35], 2), тот, кто «не уповает на Господа» (ср.: Пс 32 [31], 10) и, более того, кто «пренебрегает Бога» (Пс 10 [9б], 13), думая, что «не увидит Господь, и не узнает Бог» (Пс 94 [93], 7), «говоря в сердце своем: Ты не взыщешь'«(Пс 10 [9б], 13). Грешник или безбожник не боится притеснять справедливых (ср.: Пс 12 [II], 9), «вдову и пришельца убивают, и сирот умерщвляют» (Пс 94 [93], б), или «воздают... за добро злом» (Пс 109 [108], 5). Противопоставлением грешнику в Священном Писании является праведник (sadiq). Итак, грех - в широком значении этого слова - понимается как несправедливость.

3. Разнообразные формы такой несправедливости отражены в слове pesa', которым подчеркивается, что грех - это зло, причиненное другому человеку, тому, чьи права нарушены действием греха. Это же слово означает «бунт» против высшей власти, а тем самым и против Бога, - об этом мы можем прочесть у Пророков. «Я воспитал и возвысил сыновей, а они возмутились против Меня» (Ис 1, 2; ср. также, например: Ис 48, 8-9; Иез 2, 3).

В этом смысле грех означает также «беззаконие» ('awon, греч. αδιχια ανομια). Согласно Библии, это слово одновременно выражает греховное состояние человека - человека, виновного в грехе, - так как этимологически это слово означает «уклонение с правильного пути», «искривление» или еще «искажение», одним словом - поведение, противоречащее закону. Осознание этого зла выражено в скорбном признании Каина: «Наказание мое больше, нежели снести можно» (Быт 4, 13), а также в словах Псалмопевца: «Ибо беззакония мои превысили голову мою, как тяжелое бремя отяготели на мне» (Пс 38 [37], 5). Вина-беззаконие вызывает разрыв между человеком и Богом, об этом говорит слово hata, этимологически восходящее к выражению «упущение по отношению к кому-то». Поэтому Псалмопевец восклицает: «Тебе единому согрешил я» (ср.: Пс 51 [50], 6).

4. Согласно Священному Писанию, грех как основное состояние «беззакония» является оскорблением Бога, неблагодарностью за Его благодеяния человеку и более того - пренебрежением к Его Пресвятому Лицу. «Зачем же ты пренебрег слово Господа, сделав злое пред очами Его?» - спрашивает пророк Нафан согрешившего Давида (2 Цар 12, 9). Грех - позор и скверна, вот почему Иезекииль говорит, «чтобы более не оскверняли себя всякими беззакониями своими» (Иез 14, 11), и особенно идолопоклонством, которое Пророки часто сравнивали с «блудом» (ср.: Ос 2, 4. 6-7). И поэтому Псалмопевец просит: «Окропи меня иссопом, и буду чист; омой меня, и буду белее снега» (Пс 51 [50], 9).

В этом же контексте следует понимать и слова Христа, записанные в Евангелии: «Исходящее из уст - из сердца исходит; сие оскверняет человека. Ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления. Это оскверняет человека» (Мф 15, 18-20; ср.: Мк 7, 21-23). В отличие от богатого словаря Ветхого Завета, в Новом Завете слово «грех» не имеет стольких соответствий. Понятие греха передается греческим словом «αυομια» - беззаконие (ср., например: Мф 7, 23; 13, 41; 24, 12; 1 Ин 3, 4). О грехе говорят также слова «αμαρτια» - ошибка, или «οφειλημα» - долг (например: «и прости нам долги наши» - ср.: Мф 6, 12; Лк 11, 4).

5. Приведенные выше слова Христа, которые определяют грех тем, что исходит из «сердца» человека, что происходит в глубине его души, подчеркивают основную особенность греха. Зарождаясь внутри человека, в пределах его воли, грех всегда по своей сути является личным действием (actus personae), осознанным и добровольным действием, в котором выражается свободная воля человека. Только потому и можно говорить о нравственной ценности поступка, что в нем проявляется свобода человеческой воли. Только в силу этого мы можем судить о наличии в нем нравственного зла, подобно тому, как мы определяем поступок благим, если он не противоречит объективной нравственной норме, и в конечном счете - воле Бога. Только то, что рождается по свободной воле, влечет за собой личную ответственность. В этом смысле сознательный и добровольный поступок составляет вину человека, если этот поступок противоречит нравственной норме (воле Бога), закону, заповеди, и в конце концов - совести человека.

6. Священное Писание, как правило, всегда говорит о грехе как о чем-то индивидуальном и личном, а также имеющем отношение к определенному субъекту, к человеку, непосредственно совершившему грех. Когда в некоторых текстах появляется выражение «грех мира», следует понимать его - по крайней мере, если речь идет о причинности и ответственности - именно в таком значении. «Мир» как таковой не является виновником греха, виновником может быть только разумная и свободная тварь, пребывающая в мире, то есть человек (или же в ином измерении - чистый сотворенный дух, то есть «ангел», о чем мы уже говорили в предыдущих беседах).

Выражение «грех мира» мы встречаем у св. апостола Иоанна: «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира» (Ин 1, 29) (в чине Божественной Литургии эти слова звучат как «грехи мира»). В Первом Послании св. апостола Иоанна мы находим такой странный оборот: «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего» (1 Ин 2, 15-16). Еще более выразительно это передают следующие слова: «Мы знаем, что мы от Бога, и что весь мир лежит во зле» (1 Ин 5, 19).

7. Как понимать эти слова - «грех мира»? Приведенные цитаты убедительно показывают, что речь идет не о «мире» как творении Божием, но об особом измерении - как бы духовном пространстве вне Бога, в котором на основе тварной свободы зародилось зло. Перенесенное в «сердце» прародителей под влиянием «древнего змия» (ср.: Быт 3 и Откр 12, 9), то есть диавола, «отца лжи», зло давало плоды от «начала» истории человеческого рода. Первородный грех оставил после себя «ростки греха», то есть тройственную похоть, склоняющую человека ко греху. Личные грехи, совершаемые людьми, составляют как бы «среду греха», а она в свою очередь создает условия для новых личных грехов, как бы подталкивает к ним отдельных людей. Таким образом, «грех мира» не отождествляется с первородным грехом, но является как бы синтезом, суммой его последствий в истории отдельных поколений и всего человечества. В результате следы греховности носят на себе и разные человеческие замыслы, намерения, начинания и установления, что проявляется также в рамках тех человеческих «общностей», которые создают культуру и цивилизацию и которые обуславливают жизнь и поведение отдельных людей. В этом смысле можно было бы говорить о «грехе структур», то есть о «загрязнении», переходящем из сердец людей в среду общества, в котором они живут, и на структуры, составляющие основу их существования и определяющие условия этого существования.

8. Ибо грех, в основном сохраняя сугубо личный характер, в то же время имеет и свое социальное измерение, о чем я упоминал в апостольском наставлении о примирении и покаянии, обнародованном после завершения работы Синода Епископов в 1983 г. В этом документе сказано: «Говоря о социальном грехе, надо прежде всего признать то, что, учитывая солидарность людей, столь же таинственную и непостижимую, сколь осязаемую и конкретную, грех каждого человека каким-то образом затрагивает и остальных. Это второй лик той солидарности, которая на религиозном уровне развивается как глубокая и волнующая тайна единения святых ('святых общение'), благодаря которому мы можем утверждать, что 'каждая душа, восходящая на небеса, преображает мир'. К сожалению, этой закономерности восхождения соответствует и закономерность нисхождения. Отсюда мы можем говорить о греховной общности: душа, падшая под тяжестью греха, увлекает за собой Церковь, а некоторым образом и весь мир» (Reconciliatio et paenitentia, 16).

В наставлении далее говорится о грехах, которые особо заслуживают того, чтобы определить их как «социальные грехи». Эту тему мы еще рассмотрим в рамках другого цикла катехизических бесед.

9. Из вышеприведенных слов довольно ясно следует, что «социальный грех» - это не то же самое, что библейский «грех мира». Но в то же время, чтобы понять суть «греха мира», следует принимать во внимание не только личное, но и общественное измерение греха. В апостольском наставлении Reconciliatio et paenitentia мы далее читаем: «Нет греха, даже самого скрытого и тайного, глубоко индивидуального, который был бы связан только с тем, кто его совершает. Каждый грех, с большей или меньшей силой, с большей или меньшей степенью ущерба, отражается на всей церковной структуре, на всей человеческой семье. Бесспорно, что в первом значении каждому человеческому греху можно приписать характер социального греха» (п. 16). Отсюда следует вывод, что анализ социального аспекта человеческой греховности помогает нам уяснить, почему мир становится своеобразной отрицательной средой, которую Священное Писание отображает в своем учении о «грехе мира».

(5. 11. 1986)